Иоанна Хмелевская - ТТ, или Трудный труп [Покойник в прямом эфире]

И какая нелёгкая занесла меня этажом выше? Я же отлично запомнила три двойки, с которых начинался номер Аниты, так какого же черта нажала в лифте на кнопку 23? Умственное затмение, факт. Только из-за него и ввалилась в совсем не нужный мне чужой номер с трупом.

Никаких логичных причин оказаться в этом номере у меня не было, просто кнопку в лифте нажала не ту, сама об этом не подозревая, значит, труп подложили не специально для меня. И не просто так он там лежал, украшение сомнительное, уж явно не в декоративных целях его туда поместили.

Все, хватит о трупе, ясно — ко мне он не имеет никакого отношения, так нечего о нем и думать. Скорей к Аните!

Аниту я застала в её номере, она как раз закончила мытьё и приступила к сооружению причёски.

Анита продолжала заниматься волосами и одновременно общалась со мной. Из-за жуткой спешки говорить нам пришлось хором, да при этом ещё и не слушая друг друга. Женщины это умеют, очень неплохо получается. Мы уложились в отведённые для встречи считанные минуты. Коротко поведали о себе, я передала ей обещанные кассеты и тексты для перевода, она мне — посылку из Швеции, мы в темпе разрешили деловые проблемы, и вот уже пора прощаться. Хотела я упомянуть и о трупе, который лежал у неё над головой, да вовремя прикусила язык, хватило ума. Вдруг она где-то нечаянно сболтнёт о нем, а тогда я сразу же становлюсь подозреваемой. Нет, на такие глупости жалко время тратить!

Распрощавшись с подругой, я поспешила покинуть отель, старательно обходя второй этаж с его искушениями — казино и кафе.

По пути домой подумала, что неплохо было бы все-таки узнать о мотивах убийства этого человека, хотя его труп вряд ли нам пригодится, уж больно в неинтересных для нас кругах вращался покойный.

Утром Марта влетела ко мне в страшных нервах и как минимум за два часа до условленного срока.

— Знаю, знаю, что слишком рано, но меня подгонял труп. Не поверишь, наконец-то он появился!

Я невольно бросила взгляд на упитанного курчонка, которого как раз собиралась сунуть в духовку. Каюсь, вчерашний труп совершенно выветрился из моей головы. Марта проследила за моим взглядом и встревожилась:

— Он что, фаршированный? И небось начинка сладкая?

Я поспешила её успокоить:

— Нет, горькая. Вернее, кислая. Точнее, полусладкая.

— Ну, тогда ещё ничего. А мне достанется?

— Неужели ты полагаешь, что я одна в состоянии такого слопать? И ты вот из-за этого фаршированного трупа примчалась ко мне ни свет ни заря? Так захотелось его отведать? А откуда ты вообще про него узнала?

Вздрогнув, Марта поёжилась.

— Не смей употреблять слово «труп», если мне предстоит его есть! Нет, цыплёнок тут ни при чем, я примчалась из-за настоящего трупа. Как раз для нас. Дай мне чего-нибудь хлебнуть, не видишь разве, как я потрясена! Что у тебя есть? Пиво, виски, коньяк? Все пропало! Сама себе загубила жизнь!

— Не ты первая, не ты последняя, — успокоила я свою темпераментную соавторшу, зная её повышенную эмоциональность. Отрегулировала газ в духовке, сунула туда курчонка. — Пиво в холодильнике, можешь сама достать. Виски тоже. Найдётся и коньяк, только не в холодильнике.

— Нет, я предпочитаю пиво.

Я достала из буфета стаканы и со вниманием осмотрела Марту. Выглядит чудесно, по ней никак не заметишь, что жизнь её пропала. Что вздрючена — это да, но такое с ней случалось часто. Правда, на сей раз взбудоражена больше обычного.

— Так что же стряслось?

— Ох, все! Я потеряла мужчину моей мечты, кажется, навсегда, а ходить перед ним на задних лапках не собираюсь, а без него жизнь не мила…

— Погоди! Ты про кого говоришь? Уж не про Доминика ли?

— Ну да, про кого же ещё!

Холера, надо же! Если замешан Доминик, значит, дело серьёзное. Когда речь заходит о Доминике, моя Мартуся теряет всякую способность соображать, и теперь от неё никакого толку не добьёшься. Этот Доминик давно уже сидит у меня в печёнках. Какой номер он отколол на этот раз? Минутку, что там Марта бормочет?

— …не выношу истерик и впредь не намерена, а вчера вечером я оставила его, он прекрасно знает почему, хотя и пыталась что-то солгать, а самое плохое — он ни словечка мне не сказал, но так каменно молчал, аж мурашки по коже. Прям как мёртвый сделался, сил моих нет… И теперь я раздираюсь на две неравные половины…

— Половины всегда равные, — поучающе вырвалось у меня. И кто за язык дёргал? Ведь я в этом не столь уж уверена.

— И вовсе не всегда! — вскинулась Мартуся. — Вот я изнутри на куски рвусь, и эти куски во мне так и летают, так и сталкиваются, как же равные? Нет, ты скажи, что мне, несчастной, теперь делать? Просто разрываюсь, прямо как в песне, дикая страсть бушует во мне, то тянет к мужу, то к жене…

— Да ты никак спятила?

— А я разве говорю, что нет?

Если честно, я её очень хорошо понимала. Мечется из-за мужика, с кем не бывает? Сама ведь испытала, на собственной шкуре.

И словно воочию увидела его красивое, мужественное лицо, его руки, запястья… Меня с такой непреодолимой силой тянуло прикоснуться к ним, взять в свои руки, прижаться щекой… И он склонен был ответить мне взаимностью, собственно, даже ответил, вот только странно как-то…

Между нами встало казино.

— Тут секс, а там игровые автоматы и рулетка, — лихорадочно продолжала Марта свою исповедь, несчастная и злая, словно заглянув в мои мысли. — Через дверь слышно, а паршивый шарик так я как будто даже видела: вот он прыгнул в двадцатку, а на неё поставили по максимуму, корнеры, сплиты, номера, серые жетоны. А они мои, серые, мои любимые!

Что-то во мне дрогнуло, ведь я тоже охотнее всего играла серыми и однажды угадала зеро три раза кряду!

— А здесь — постель, и его лицо надо мной, это я выражаюсь символически, мы сидели в кафе внизу, на втором этаже… Ну и что мне оставалось делать?

Я очень хорошо знала, что она должна была сделать, и столь же хорошо знала, что сделала бы сама на её месте. Да нет, без всякого «бы». Сделала. И потеряла мужчину моей жизни навсегда.

Ну ладно, что теперь-то… Но ведь Марта была моложе меня на двадцать лет с гаком! И у меня тогда были уже подросшие дети, а у неё пока их вовсе не было. И она очень хотела их иметь, хотела стать нормальной женщиной, женой, матерью…

— И потому меня с ним тогда не оказалось! — поставила Марта точку в своей исповеди.

К сожалению, отвлекшись на воспоминания, я пропустила мимо ушей последнюю часть её рассказа, однако поняла главное — своего мужчину Марта потеряла из-за страсти к игре. Мужчину никак не удаётся совместить с азартом, или он, или игра, уж это я хорошо знала. Женщина в подобной ситуации охотно пойдёт на компромисс, мужчина же — ни в коем случае. Ну разве что один из миллиона.

И тут я опомнилась:

— Погоди, когда?

— Что когда?

— Когда и где тебя не оказалось рядом с Домиником?

— О господи, я же тебе твержу — как раз тогда, когда нашли труп!

— Какой труп?

— Да наш же, из-за которого я к тебе примчалась! Только об этом и говорю…

— Весьма хаотично. Я поняла — ты говоришь о страсти, к мужчине и игре, о загубленной жизни…

Марта вдруг перестала дёргаться и с тревогой уставилась на меня:

— Иоанна, ты здорова? Нам небеса труп посылают, а ты словно и не рада такому подарку судьбы. Ну я — понятное дело, у меня жизненная катастрофа, но ты почему не реагируешь?

— У меня тоже была такая жизненная катастрофа.

— Так давно ведь, ты успела к ней привыкнуть, а у меня свеженькая, вчера разразилась. Вернее, сегодня ночью.

— И ты привыкнешь. А сейчас расскажи обо всем спокойно и по порядку. Не о Доминике и казино, о них я и так все знаю, а о трупе.

— Да это же все взаимосвязано. У Доминика нет алиби, потому что я его оставила из-за казино, и теперь у него такие неприятности…

Я попыталась уточнить:

— Ты оставила Доминика, когда он его убивал?

— Кто?

— Ну Доминик твой. Погоди, что ты? Успокойся! Если не Доминик, так этот, как его… убийца. Преступник.

Марта сгребла с кухонного стола две банки пива и один стакан:

— Знаешь что, давай лучше присядем в гостиной, а то у тебя, когда стоишь, мозги совсем не работают. Но в общем-то ты права, то есть не знаю, права ли, только вот, сдаётся мне, неизвестно, когда он его убивал.

Я прихватила оставшийся стакан, хотя принципиально в последнее время перестала пить пиво, потому как худела. Ну да один разик можно себе позволить. Мы наконец уселись в комнате, вернее, я уселась, а Марта, свернувшись клубочком в углу дивана, ещё немного поскулила, уткнувшись в круглую подушку. Потом малость успокоилась и отхлебнула из стакана.

— А теперь рассказывай все толком и по порядку, — железным голосом потребовала я.

Мартуся вздохнула:

— Ох, а я-то надеялась, что трупом займёшься ты, я же погружусь в свои собственные беды. А ты вон какая…

— Займусь, займусь трупом, не беспокойся, как только узнаю, в чем дело. Где же ты его нашла?